У Молодёжного – "Роман с кокаином"

Изд–во "Деловой мир" www.dm-dosug.ru, 20.09.2004 г.

«Роман с кокаином» никому не известного Михаила Агеева впервые был опубликован в одном из эмигрантских изданий в 1934 году. Рукопись была прислана в редакцию журнала из Константинополя. Захватывающее произведение, написанное прекрасным образным языком, не могло быть создано новичком – считали литературоведы. Многие из них думали, что блестящая повесть принадлежит перу Владимира Набокова. До сих пор это остается не разрешенной до конца литературной загадкой.

24 сентября Российский академический молодежный театр представит премьеру спектакля «Роман с кокаином», который поставил режиссер Олег Рыбкин с молодыми, но уже известными артистами театра. Среди них лауреат премий «Чайка» и «Московские дебюты» Александр Устюгов, лауреат премии «Московские дебюты» Ирина Низина, Степан Морозов, Александр Гришин. С Александром Устюговым мы встретились накануне премьеры.


– Александр, «Роман с кокаином» Михаила Агеева — повесть. Каким образом она трансформировалась в пьесу?
– Начиналось все сложно. Инсценировку повести Агеева написала питерский драматург Наталья Скороход. Месяц режиссер и актеры работали над текстом: сокращали, отсылали свои варианты автору. В итоге Наталья переделала первую сцену. И только после этого начали репетировать.
В произведении М. Агеева главврач, которого я играю, появляется в самом конце, когда герой попадает в больницу. В пьесе Натальи Скороход мой персонаж — одно из основных действующих лиц. Сценическая история начинается с финала повести и возвращается к нему.

Главный герой — Вадим Масленников — обращается к главному врачу военного госпиталя за помощью. Тот не в силах ему помочь. В палатах лежат раненые бойцы, а Масленников — наркоман и нуждается в лечении в психиатрической лечебнице. «У нас помогают только тем, кто может принести пользу революции», — объясняет ему доктор.
Главврач узнает, что у Вадима есть знакомый — бывший одноклассник Василий Буркевиц, который занимает ответственную должность при новой власти. Он отправляет Масленникова к нему. Но утром в госпиталь на носилках приносят труп Вадима, и главному врачу остается лишь констатировать его смерть. Осматривая покойного, он находит рукопись и начинает восстанавливать события жизни Вадима. Трупы оживают и становятся персонажами пьесы — появляется мать, священник, сам Вадим, другие действующие лица, между ними завязывается диалог.

– Получается, пьеса Натальи Скороход — самостоятельное произведение, написанное по мотивам повести Агеева?
– Да. Агеев создал произведение со сложной стилистикой, игровых моментов там практически нет. Вадим пишет в своих записках: «Меня обогнал трамвай, — сквозь его заснеженные стекла сплющенными апельсинами просвечивало горевшее в вагоне электричество». Как это сыграть?
Но и в оригинале, и в пьесе акцентируется не то, что главный герой — наркоман, а то, что он прибегает к саморазрушению от безысходности. Проблемы Вадима, думаю, возникли из-за его завышенной самооценки, несоответствия личных мироощущений тому, что предлагает жизнь. Поэтому происходит слом. Мой персонаж пытается выяснить: как и почему это случилось. Все начинается с малого. Определенным толчком для Вадима стало его предательство матери. Молодой человек стыдится и ее, и нищеты, в которой они живут. Он практически отказывается от самого близкого человека. Но в пьесе нет никаких нравоучений.
Мой персонаж не обычный главврач, он похож на дьявола, который постоянно провоцирует Вадима, задает вопросы, пытается выяснить причины слома. И, подведя его к последней черте, предоставляет право выбора — продолжить путь к своей гибели или попытаться выжить. Вадим выбирает первое. И это не смерть от передозировки, а сознательный уход из жизни — человек сам себя разрушил.

– Вам не хотелось сыграть роль Вадима Масленникова?
– Это интересная личность. Я понимаю мотивы его поступков, иногда с ним спорю, иногда оправдываю его. Но мой герой интереснее. Я располагаю большей свободой — эта роль придумана Натальей Скороход, Рыбкиным и мной. После распределения я долго размышлял, что это за персонаж? А потом предложил режиссеру: «А давайте главврач будет и дворником, и ямщиком». Кроме того, я играю еще и торговца кокаином, и учителя немецкого языка — людей, которые встречались на жизненном пути Вадима. У меня сложная роль, которую я пока еще осознал не до конца.

– А как смена ролей выглядит визуально?
– Мы не пользуемся гримом на сцене. Есть элементы одежды, некие символы. Дворник — метла, фартук. Ямщик — сани.

– Вы один такой многогранный в спектакле?
– Кроме исполнителей ролей батюшки и Вадима, все остальные предстают перед зрителем в нескольких ипостасях. Вначале они покойники. Затем, оживая, они превращаются в людей, с которыми главный герой сталкивался в жизни. Представьте: звенит звонок, вскакивает труп, и вот — он уже гимназист. Перемена света — и он кокаинист, танцор, карикатурист — и снова труп. Потом покойники перевоплощаются в санитаров госпиталя, увлеченно читающих рукопись Вадима.

– Захватывающая история. Вам бы не хотелось посмотреть спектакль в видеозаписи?
– Нет, мне это не интересно. Это нужно спортсменам или танцорам, чтобы понять, например, где они совершили ошибку. А актеру на что смотреть? Как двигается, пластически выражает свой образ? Но об этом режиссер говорит — точно сделано или нет. Для актера самое важное — внутреннее ощущение своего персонажа. В этом и есть прелесть театра.

Лариса Кукушкина